На войне трудно остаться атеистом. |
| 14.05.2011 г. |
 Родился и вырос отец Дмитрий Хмель на Украине в небольшом городке Бершадь, неподалеку от границы с Румынией. Он был четвертым ребенком среди восьми детей зажиточного крестьянина Петра Хмеля. Трудолюбивая и богобоязненная семья Хмелей претерпела немало горя и скорбей от тогдашней власти. Но недаром сказано, что «хранит Господь всех любящих Его», — до ареста дело не дошло.Когда Дмитрий учился в педагогической школе, началась война. Шестнадцатилетний юноша хотел вместе со старшим братом пойти на фронт, но остался — ради матери. Его час пришел в 1944-м, когда Бершадь, оккупированную румынами, союзниками немцев, заняла Красная Армия. Дмитрий ушел воевать. Благодаря хорошим математическим способностям парня его взяли в артиллерию наводчиком 76-миллиметровой пушки. «Я видел, — вспоминает отец Дмитрий, — что почти все солдаты не только кричали «за Родину, за Сталина», но и молились. И так с молитвой, с верой рвались в бой. Даже офицеры наши носили крестики, иконки. Словом, у всех воинов было особое настроение, духовное. Фашисты часто отступали в страхе, потому что понимали — идут уже не простые бойцы, а мстители, защитники своей Родины. Если б немцы не издевались над нашим населением, если б было бы более лояльное отношение!.. А так у нас при виде спаленных деревень, трупов убитых мирных жителей кровь закипала в жилах, и месть каждому приходила на ум. И каждый старался, невзирая ни на что, отомстить врагу, выгнать его со своей земли». Не раз убеждался молодой солдат, что на войне трудно остаться атеистом. Что там человек чувствует над собой промысел Божий, который охраняет его даже в те моменты, когда выжить, казалось бы, невозможно: «Надежда всегда меня окрыляла. Часто попадал в боях в такие обстановки, что трудно было выжить, но я выживал — и шёл дальше целый и невредимый. Я чувствовал над собой опеку Божию. Всё время молился. У меня была иконка святителя Николая Чудотворца, которую я пронес через всю войну и вернулся с нею домой. Когда работал в штабе над картами, внимательно занимался своим делом, потому что перед артподготовкой и штурмом надо было сделать много вычислений, расчетов. Всегда, перед тем как сесть за планшеты, — перекрещусь. Однажды Николай Иванович Крылов, который командовал 5-й армией, и был моим непосредственным начальником, спросил: «А почему ты крестишься?» Я говорю: «Чтоб сон не брал ночью». Он: «Да, действительно, не тот побеждает, кто днём громко кричит, а кто лучше ночью думает». … Не помнил ветеран название того населенного пункта в Восточной Пруссии, где немцы крепко держали оборону — таких дзотов понастроили, что ни один снаряд не брал. Но саму битву забыть было невозможно — с того самого дня фашистская пуля, застрявшая в позвоночнике, ежедневно напоминала выжившему солдату как тонка грань между жизнью и смертью. Когда после сильного обстрела разрывными пулями погиб весь боевой расчет его орудия, Дмитрий взял противотанковую гранату и двинулся в обход, чтобы взорвать вражескую огневую точку в самом уязвимом месте. Он успел бросить гранату, но фашистский солдат, охранявший подступы к блиндажу, тоже успел выстрелить. Тяжело раненного артиллериста засыпало землей и обломками взорванного дзота. Только через сутки совершенно случайно его нашла похоронная команда. Вначале бойца приняли за мертвого. Только чуть заметное дыхание показало санитарам, что найденный ими солдат жив. Но об этом не знали его сослуживцы, и домой, к родителям, пошла похоронка… А Дмитрий после лечения в госпитале, где врачи так и не решились достать злополучную пулю, снова отправился на фронт. В составе 5-й армии 3-го Белорусского фронта Дмитрий Хмель сражался в боях за освобождение Минска, Витебска, Молодечно, проходил Лепель, Бегомль и Логойск. Особенно врезался в память штурм Кенигсберга. Огромные силы были собраны фашистами на подступах к самой мощной цитадели Германии. Конечно, и советские командиры, и солдаты понимали, что «битва будет злая». В душах людей пробуждалась вера предков, молитва, ибо все они стояли перед лицом смерти. Все это будущий священник видел собственными глазами: «Я сидел тогда в углу штаба над картами, внимательно занимался своим делом, потому что перед артподготовкой и штурмом надо было сделать очень много вычислений, расчетов. Но заметил, что наши командующие Николай Иванович Крылов, Александр Михайлович Василевский, Иван Ильич Людников принесли икону Казанской Божией Матери, поставили ее на стол, склонив головы, помолились. И 6 апреля 1945 года в шесть часов утра начался штурм Кенигсберга…» Война для младшего сержанта Хмеля закончилась 16 апреля 1945-го на берегу Балтийского моря. Дмитрий Петрович надеялся продолжить службу в армии, но медицинская комиссия все-таки списала его в запас — слишком серьезное ранение перенес. После демобилизации, в 46-м, он вернулся на родину, поступил в Одесский технологический институт. Но бывшего солдата ожидал иной путь, иная служба. Однажды ему приснился удивительный сон, который напомнил о таком же необычном видении, случившемся накануне войны. Тогда, в 1940-м, юному Дмитрию привиделось, что святитель Николай Чудотворец призывает его стать священником. Теперь же ему было показано некое здание, куда нужно поступить на учебу. Молодой человек никогда ранее не видел этого здания, но вскоре случайно нашел его на одной из улиц. Это была Одесская духовная семинария. Именно там начал он осваивать сложную науку быть пастырем душ человеческих. Но выпускные экзамены волею судеб сдавал уже в Минской семинарии. Став священником, решил остаться в Беларуси, чтобы служить тому народу, за который шел в бой. Всю оставшуюся жизнь протоиерей Дмитрий Хмель отдал своим прихожанам — служил без отпусков и выходных, и до конца дней своих воевал за души людские. Так в судьбе протоиерея Дмитрия Хмеля слились воедино два служения — ратное и пастырское. И это глубоко символично. Ибо армия и Церковь имеют одинаковое призвание: защищать людей от врагов. Только армия защищает народ и страну от внешнего, видимого, противника, а Церковь оберегает свою паству от врага невидимого, духовного. Елена Наследышева http://www.world-war.ru |
