Экспедиция в село Орловку имела продолжение |
| 30.09.2011 г. |
 Расспросы старожилов села Орловки о судьбе Михаило-Архангельского храма всколыхнули спокойную жизнь сельчан. Они спешили поделиться тем, что узнали от своих родителей и родных. Вместе с участниками экспедиции, куда вновь вошли историк Уфимской епархии Павел Егоров, краевед Ирина Бакке и менеджер кампании «Нестле» Андрей Лакоза, сельчане словно составляли летопись своего села.Вооружившись диктофоном, блокнотами и ручками, мы в наш второй приезд в Орловку шагали по улице в той части села, которая именуется «Старая деревня». Погода и в этот день к нам благоволила. Воздухом, звонким от утренней свежести, дышалось легко и свободно. Над горными вершинами поднимался туман, а первые проблески желтизны в листве говорили о приближении осени. Первым человеком, кто любезно согласился с нами побеседовать, была Одышева Анна Митрофановна (в девичестве Шибаева), она родилась в 1925 году. Пожар, как таковой, она, конечно, не помнит, ведь ей в тот год исполнилось только четыре года. Но позже с родителями она ходила на пепелище. В памяти сохранилось, что многие плакали и переживали по поводу утраты церкви. На месте пепелища долго ничего не строили. Рассказывая, она часто использовала старинные слова: таперича, не работали, а работали с ударением на второе «а». Время от времени она задумывалась, что-то повторяла снова и с улыбкой смотрела на нас. «Я участвовала в строительстве новой церкви, – вдруг с гордостью сказала Анна Митрофановна, – выделила свой лесной участок для строительного материала. И раньше дома у нас всегда строились из дерева». По-разному орловцы отвечали на вопросы. Некоторые боялись ошибиться даже в своих воспоминаниях. Ракова Матрона Романовна 1924 года рождения, с боязнью оглядываясь на прошлое, неуверенно сказала, что ничего не помнит. «Всю сознательную жизнь я работала в поле, сеяла, жала», – заключила она. К сожалению, мы были ограничены во времени, чтобы задержаться у неё и расспросить подробнее. Мы продолжили наш путь по улице Ворошилова и встретились с Бесхлебновой Анной Кузьминичной (в девичестве Мурыгиной), она родилась в 1930 году. То печальное событие, которое нас интересовало, произошло до её рождения, но она охотно вступила с нами в разговор и поделилась своими воспоминаниями. «Когда я была маленькая, – начала она свой рассказ, – мы часто с родителями ходили в церковь в Усть-Катав. Вставали рано утром, не завтракали, сразу отправлялись на службу. Родители пытались привить нам те устои, в которых они выросли сами. Я помню разговоры взрослых о том, что наша старая церковь сгорела. Рассказывали, что это случилось во время сенокоса. Одна бабушка спасала детей, её звали Пелагея. На ней загорелась одежда. Все видели, как она побежала к реке, но погибла, не добравшись до реки. А на месте сгоревшей церкви была выстроена пожарная часть с каланчой». Незаметно от церковной темы мы перешли к событиям гражданской войны. Наверное, название улицы обязывало вспомнить и о тех братоубийственных годах. «Случалось, что прятались по погребам», – добавила Анна Кузьминична. Мы беседовали, уютно устроившись на деревенской завалинке, вызывая любопытные взоры проходящих сельчан по улице. К нашему разговору присоединилась Надежда Егоровна Бабушкина. Она оказалась приятной собеседницей и поспешила поделиться своими соображениями по волнующему нас вопросу. Она вспомнила один случай, который произошел в селе в конце 40-х годов. Один коммунист, она не назвала его фамилии, в негодовании растоптал в доме икону. С чем это было связано, она не знает. Но по селу долгое время ходили разговоры о том, что его жена в скорости умерла, а один из сыновей попал под машину. Остался другой сын, но с ним у этого человека не складывались отношения. Они стали испытывать друг к другу вражду и ненависть. Сын обвинял отца в гибели младшего брата. Рассказ Надежды Егоровны заставил всех нас задуматься на некоторое время. Порой мы совершаем необдуманные поступки, за которые приходится расплачиваться всю последующую жизнь. Неожиданно мы увидели читалку Надежду Степановну Смольникову, принимавшую участие в беседе в наш первый приезд. Она тоже узнала нас и была рада встрече. Она вспомнила, что в её семье говорили, что с того пожара спасли иконы, и одна из тех икон хранилась даже у них в доме. Что стало с той иконой в последующем, она не знает. «А то, что с пожарища брали кирпичи, – заверила Надежда Степановна, – не подлежит сомнению. Кирпичи находились на верху фундамента храма. Даже, когда спрашивали, что за кирпичи, то отвечали: «Церковные кирпичи». Этот кирпич по недоумию использовали при кладке печей в домах. Удивительное совпадение, но выстроенная пожарная часть с каланчой на месте сгоревшей церкви тоже сгорела в 1958 году. Этот год Надежда Степановна хорошо запомнила, так как выходила замуж вскоре после пожара. Пожары буквально преследовали Орловку. Горели магазин, клуб, школа. В 1980-х годах прошлого века в селе вновь случился пожар. Сгорело 13 домов. Бабушки наперебой перечисляли дома, оказавшиеся в очаге пожара. Они продолжали вспоминать, но мы уже двинулись дальше по улице. Баранов Кузьма Владимирович – следующий наш собеседник – родился в 1923 году. Он не просто помнит тот день, когда случился пожар. «В тот день, – по мельчайшим подробностям Кузьма Владимирович пытается восстановить картину пожара, – родители работали в поле. Жили мы за рекой. Я бегал смотреть на пожар. Нам с мальчишками было интересно увидеть, как упадёт колокольня. Колокольня, по нашим понятиям, была очень высокая. Мы стояли и ждали, когда она упадёт. Когда она упала, мы убежали. Потом с родителями мы ходили смотреть на пепелище. На горе даже выгорел лес». К.В. Баранов помнит, что крест на купол устанавливал Иван Фёдорович Смольников. Он, единственный из села, согласился подняться наверх. Его обвязали кушаками, и он взгромоздил крест на купол. «Да, сильно изменился облик села, – рассуждает Кузьма Владимирович, – появились улицы. Даже изменилась река Катав. Она обмелела, а ведь раньше в реке купали лошадей и катались на лодках». Когда мы попросили его указать место расположения храма, то он, взяв карандаш и лист бумаги, набросал схематично, где располагалась церковь. Село Орловка раскинулось по реке Катавке. Через речку проходит мост. Он выстроен не так давно. Путь по мосту пролегает в район, сохранивший историческое народное название «Деревушка». Первыми улицами в этом районе стали Верхняя и Катавская улицы. А на углу современной улицы Кирова бил Кулагин родник. Сейчас его нет. Он был затоптан во время строительства нового моста. Мы начали беседовать с Сергеем Ивановичем Смольниковым, который проживает на улице Кирова. Сергей Иванович родился в 1928 году и тоже всю жизнь живёт в Орловке. Работал он трактористом и принимал участие в расчистке территории, где находилась пилорама. Он видел верх каменного церковного фундамента. Вспоминает, что убирали камни только с поверхности, а камни в глубине до сих пор находятся в земле. День клонился к вечеру, а разговор со старожилами ещё продолжался… Во время опросов постояли мы на месте сгоревшего храма, рядом с этим местом, ближе к дороге, стоит новая деревянная получасовня-полуцерковь… Ирина Бакке (г. Уфа) |
