Спасский храм в Уборах

По материалам книги «Зодчий Яков Бухвостов», М. Ильин, М. 1959 год.

Каменная церковь, построенная в себе Уборы в конце ХVII века, впервые была введена в историю русской архитектуры И. Грабарем. С тех пор это замечательное произведение не перестает интересовать историков русского искусства. Вместе с тем следует отметить, что первые исторические сведения о постройке храма появились еще в прошлом столетии.
Уборы перешли во владение рода Шереметевых в 1610 году. В 1673 году в селе был построен храм, по посвящению которого во имя образа Спаса Нерукотворного село стало называться Спасским. Однако новое название за селом не удержалось. Постройка храма была произведена по заказу стольника Петра Васильевича Шереметева Меньшого, начальника Поместного приказа. П.С. Шереметев, подготовлявший еще в дореволюционное время монографию об Уборах, обоснованно предполагал, что выстроенная церковь была деревянной.
Двадцать лет спустя, в 1694 году, П.В. Шереметев решил построить в своей усадьбе новый каменный храм. 10 января 1694 года заключил порядную с Бухвостовым «с товарищами» Михаилом Тимофеевым и Митрофаном Семеновым. «Се аз боярина Михайла Юрьевича Татищева вотчины его Дмитровского уезду села Никольского крестьяне Яков Григорев сын Бухвостов, да Михайла Тимофеев, да Митрофан Семенов, все мы подрятчики дали на себя сию запись бояримну Петру Васильевичу Шереметеву в том, что в прошлом в 202-м году (1694 год – М.И.) генваря в 10 день подрядились мы у него, боярина Петра Васильевича, в Звенигороцкой его вотчине, в себе Спаском, Уборы тож, зделать церковь каменную и отделать было нам ее всю против записи на срок октября к 8-му числу нынешнего 203-го году».
Здание было завершено отделкой, по-видимому, лишь в 1700 году, так как 17 сентября этого года был выдан антиминс на освящение храма.
Совершенно естественно, что, приступая к постройке нового храма в своей усадьбе, Шереметев не просто думал заменить рядовую деревянную церковь каменной, а хотел создать выдающееся по своим художественным качествам произведение, не уступающее лучшим московским храмам того времени. Надо думать, что вместе с храмом строились и боярские хоромы, поскольку на их месте в начале текущего столетия были найдены обломки многоцветных изразцов.
В течение лета 1694 года строительные материалы для постройки церкви в Уборах стали поступать на место. Перед Бухвостовым встала не терпящая отлагательств задача – начать постройку. Сооружение задуманного храма с его убранством за два строительных сезона было для конца XVII века очень коротким сроком. Несколько месяцев уже были потеряны из-за отсутствия строительных материалов. По-видимому, в течение 1694 года по сооружению храма было сделано весьма мало. В течение следующего, 1695 года дела в Уборах по существу двигались также крайне медленно, что вынудило заказчика П. Шереметева обратиться в Приказ каменных дел. В челобитной, поданной 20 мая, еще до истечения срока постройки, который приходился на 1-8 сентября 1695 года, Шереметев указал, что зодчие «тое церковь против порядной своей записи на срок и после сроку и полавины не зделали, и ныне не делают». Заказ чик просил составить опись произведенным работам, а Бухвостова и его товарищей в Переславле «сыскать и взять в Приказ каменных дел». Так возникло «Судное дело» против Бухвостова.
В течение осени и зимы 1694-1695 годов запасы строительных материалов были попоплнены. С весны 1695 года работы должны были возобновиться. Но неожиданно все дело затормозилось. Подрядчик отказался от продолжения работ, так как со стороны заказчика – Шереметева – было предъявлено требование изменить композицию сооружения: «…по воле его боярина Петра Васильевича учинилась в том церковном деле сверх записи прибавка большая; на стопе церковной довелось было делать осмерик, и в том де месте велел делать четверик, а тот осмерик ведел делать на четверике…».
Дальнейшая история постройки храма в Уборах вкратце представляет собой следующее. Приехавший из Переславля Рязанского Бухвостов был поставлен перед необходимостью приспособить уже построенное к новым требованиям Шереметева. Естественно, мастер не стал заново перестраивать всего того, что было сделано за 1694 год, хотя Шереметев не отказался оплатить увеличившийся объем строительных работ. Постройка продолжалась на основе уже сделанного.
Бухвостов, объясняя причины не доведенной до конца постройки, говорит: « мы, подрятчики…на выкрушках же и на четворике, и на осмирике, и на шестерике кзымсов и шпренгелев, и столбов, и короштунов не поставили…», то есть здесь перечисляются недоделанные и не поставленные на места белокаменные детали на основных частях здания, а именно – на трехлепестковых в планах притворах, на четверике, на восьмерике и на шестерике. Известно, что в настоящее время никакого шестерика на храме Убор не имеется. Как будет видно ниже, в начале XIX века ремонт существенно затронул внешность здания, в результате чего исчезли значительные архитектурные и декоративные детали памятника. К этим деталям относился и шестерик, венчавший собой второй восьмерик, где расположен звон. Любопытно, что Бухвостов не называет этой последней части здания. По-видимому, это можно объяснить тождественностью ее форм с основным световым восьмериком.
Но не только в этом существо дела. Наличие названного шестерика, действительно, было бы странным в архитектуре храма, если бы не существовали подобные детали в других памятниках. Фотография церкви того же села Петровского-Дурнева свидетельствует, что завершающие притворы главы имели шеи-барабаны в виде шестигранников.
Первоначальный замысел Бухвостова храма в Уборах может быть воссоздан следующим образом: нижняя часть храма с окружающей его папертью-галереей (первый ярус) была такой же, как она существует сейчас; притворы и алтарь увеличивались главами; над этим нижним ярусом должен был подняться восьмерик основного храма. Восьмерик храма должен был быть увенчан восьмериком звона, близким по форме и убранству к существующему. Последний в свою очередь венчался шестериком барабана-шеи главы. Существующее убранство, естественно, дает возможность предполагать подобное же и на неосуществленном основном восьмерике.
Как уже указывалось выше, композиционное построение плана и объема здания имело соответствующих предшественников в русском деревянном и каменном зодчестве. Однако особенностью этого храма, как и ему подобных, является трехлепестковая форма его притворов («выкружек», на языке XVII века). На практике это обычно приводило к трехлепестковой форме очертания стен вовне, в то время как внутри это было выражено менее отчетливо. Порой алтарь превращался в помещение с округлой эллипсовидной в плане восточной стеной.
Равновеликость алтаря и притворов, а также центричность общего композиционного построения плана здания привели зодчего к необходимости повторить в притворах как общую форму, так и детали очертания алтаря. В результате сложился план, отличающийся особым единством и цельностью. Сравнение с планом надвратного храма Нового Иерусалима и с церковью в Филях позволяет утверждать, что Бухвостов добился здесь гораздо более ощутимых результатов в разработке центрических композиций (в первом случае трехчастие алтаря выделено постановкой колонн, во втором – алтарь и западный притвор увеличены в объеме).
Естественно, что при подобном последовательном проведении принципа центричности, притворы не могли остаться прежними несколько аморфными и безразличными к центральному пространству пристройками. Действительно, Бухвостов максимально расширил арки, соединяющие их с собственно храмом, и придал этим аркам стрельчатое очертание. Этот прием объединил пространство притворов с пространством храма. Тем самым новая планировка получила свое естественное и логическое развитие в композиции внутреннего пространства здания. Храм внутри вместе с притворами выглядит единым и целостным организмом, находящим себе параллель в небольшом храме Петра митрополита 1689 года в Высоко-Петровском монастыре в Москве.
Пространственность и легкость внутреннего облика храма в Уборах была достигнута благодаря ряду новых технических приемов. Подключников отметил, что пролет арок Бухвостов довел до 7,5 метров (против 5 метров в Филях). Он упразднил в них промежуточные столбы и свел площадь сечения угловых столбов (без учета стен притворов) до 4,7 квадратных метра, вместо 9,8 квадратных метров в церкви в Филях. Иными словами, он облегчил их ровно вдвое. Пяты угловых арочек (при переходе четверика в восьмерик) Бухвостов разместил над разгрузными арками оконных амбразур. Помимо этого, следует указать, что толщина сводов восьмериков храма была доведена до минимума, достигнув в восьмерике звона толщины всего лишь в один кирпич. Система же построения сводов притворов свидетельствует о стремлении зодчего рассматривать их как своего рода аркбутаны, передающие часть распора от сводов центральной части здания на стены притворов.
Особенностью гульбища храма в Уборах является его значительная ширина. Если в Филях гульбище по существу представляет собой лишь узкий проход, мало приспособленный для движения даже одного человека, то в Уборах это настоящая широкая терраса.
Гальбище же в Уборах наделено совершенно иным качеством. Оно незначительно возвышается над уровнем земли, представляя собой как бы архитектурно оформленную часть последней. Гульбище Убор – это выровненная горизонтальная плоскость, окружающая поставленное на ней здание. Относительно невысокие лестницы северной и западной стороны (южная лестница более значительна из-за склона холма, на котором поставлен храм) невольно заставляют взойти по ним, а выстланная белокаменной лещедью терраса, обходя храм, вводит и во внутрь. Такое построение принципиально ново по сравнению с одновременными произведениями. Бухвостов сделал здесь значительный шаг вперед по отношению к своим собратьям по искусству. Осуществленный им прием более жизнен, более непосредствен, он связывает здание теснее с землей.
Данные «Судного дела», наблюдения исследователей памятника и изучение существующего здания при их сопоставлении позволяют сравнительно полно представить себе облик храма. На широком открытом гульбище-террасе, обведенном, словно поясом, парапетом с белокаменной фигурной резьбой в ширинках, с белокаменными же шарами по его борту на террасе. В местах пересечения этих криволинейных в плане поверхностей поставлены колонны. Стволы колонн покрыты врезанными в их тело акантовыми листьями, черешки которых обрамлены нитками жемчуга. Этой белокаменной резьбе вторят пышные наличники окон, украшенные завитками растительного орнамента. Над карнизом притворов некогда поднимались замысловатые по рисунку и декоративные главы (все это уничтожено, видимо, в XVIII веке).
В центре этой столь пластической по своему характеру группы цилиндрических тел высился четверик, на углах которого, перед настенными лопатками, также, видимо, стояли колонны. Восьмигранные «лежачие» окна подчеркивали статичную форму четверика. Поверх последнего к небу поднимались два поставленных друг на друга уменьшающихся по объему восьмерика. Последний, предназначенный для размещения в его открытых арках-пролетах колоколов, нес шестигранный барабан венчающей главы. Декоративные детали ребер граней, окон и арок имели богатейшую белокаменную резьбу, отчетливо выделявшуюся на фоне оранжево-красных стен. Ажурные подзоры, отбрасывавшие узорную тень на тонко-профилированные карнизы, вторили ажурным же позолоченным крестам на главах.

Одинцовский р-н, между селом Успенским и Петрово - Дальним. Проезд общественным транспортом: от ст. метро "Тушинская" авт. № 549 до ост. "Петрово-Дальнее" - 21 км, местным автобусом - 8 км, пешком ~ 1 км; или с Белорусского вокзала до ст. Одинцово - 24 км, и авт. № 36 до ост. Уборы.

http://hram-ubory.ru/

Фотографии Сергея Носикова (г.Истра)