«Достойны» имеющегося уровня… |
| 12.06.2013 г. |
 «Уровень нашего международного влияния, нашего свидетельства напрямую зависит от того потенциала, богословского, интеллектуального, творческого, который мы имеем внутри нашей Церкви», – сказал Святейший Патриарх Кирилл.Что ж, печально, что невысок наш богословский уровень, коль не можем мы зажечь огонь веры в жителях села Киринёва Кушнаренковского района! Не разбудил колокол киринёвцев, не понеслись колокольные удары к синим небесам, не улыбнулась солнцу сонная земля, замерла жизнь в деревне. Порушенная в советские годы церковь в честь Казанской Божией Матери – символ нерадивого отношения к истории, к себе. Чтобы собрать сведения и разобраться в сложившейся ситуации, уже не в первый раз была предпринята поездка в село Киринёво Кушнаренковского (Топорнинского) района. Павел Егоров, историк Уфимской митрополии, надеялся, что после владычного указа лета 2010 г. местному священнику Ачилову о восстановлении Киринёвского прихода вопрос с возрождением храма начал решаться, но тщетны были надежды. В селе осталось только 13 домов коренных киринёвцев, остальными числились дачники. Павел Егоров вместе с журналистом (автором) совершил обход по домам и попытался нарисовать картину светлой жизни храма. Жители с трудом вспоминали, что знали о лучших временах храма, как он выглядел, словно вычеркнули из памяти людской тот период, когда не мыслили жизни своей без церковной молитвы. Первой, кто откликнулся на просьбу Павла Егорова, оказалась Екатерина Ивановна Куприянова 1921 года рождения. С помощью её дочери Анны Ивановны Старцевой мы смогли представить следующее. Самые яркие и чёткие воспоминания об истории храма касаются времени, когда в нём располагались склады. Судя по насыщенности воспоминаний, более ранние времена можно уже назвать стародавними, хотя они и не такие далекие – 20-е годы ХХ века. Тогда проходили в храме службы, служил батюшка Григорий Абрамович Танаторов. Детей крестили. После крещения гармонист Сёма иногда устраивал своеобразный концерт, музыкой на гармони поздравляя родителей и крещаемого с праздником. Да, далёкими оказались эти времена. После закрытия церкви приезжал батюшка Павел Орешин из села Тарабердина; позднее он был расстрелян. А Григория Абрамовича стороной обошли преследования. По словам старожилов, он умер и был похоронен возле дерева недалеко от церковных ворот. Церковь закрыли в 1936 году. В церкви не топили, крещение уже не производили. Жители крестили детей на дому. В 1937 году совершили разграбление церковного имущества, церковной утвари. Разбирали иконы, книги. «Вроде, – вспоминает Екатерина Ивановна, – уносили книги и иконы по домам». Но, где и как свести концы с концами, – сейчас нет возможности восстановить. Большие иконы буквально швыряли, потом увозили, но куда и на чём – непонятно. Не давали смотреть на происходящее. Школа находилась рядом с церковью, разгоняли школьников. Колокольню сломали. Конечно, разговоры на эту тему велись, но очень быстро забылись, и люди успокоились. А в тот миг находились старушки, которые старались осадить воинствующих атеистов. Кто-то спрашивал: «Зачем привязались к церкви?». Екатерина Ивановна не помнит случаев Божьей кары за содеянное. Возможно, в этом участвовали не местные жители, а приезжие работники, очевидно, из райцентра. «А ведь в церкви было хорошо, – задумчиво говорит Екатерина Ивановна, – полы деревянные. На службу людей собирали колокольным звоном. Вокруг свободно, как в степи». Железные ворота поставили позже, когда в церкви разместили зерновые склады. Но сначала церковь превратили в клуб, который до этого находился в доме местного богача. Все дома в селе были деревянные, крепкие, но не отличались излишней роскошью. Купцов среди сельских жителей не было.  Раньше в каждой деревне, каждом селе был свой живоносный источник. Но в Киринёве такового не было. Из церкви дорога вела в Ореховый лог, по правую сторону которого бил родник. Но это был обыкновенный родник, к которому всей деревней ходили за водой. Екатерина Ивановна не помнит, чтобы к роднику ходили крестным ходом на праздник или во время засухи в засушливое лето. Видимо, верующих в селе оставалось мало. Народ, в основном, уже был приезжий, никак не относящийся к вопросам веры, что наблюдается и сейчас. Но Екатерина Ивановна прекрасно помнит, что престольным праздником в селе было 21 июля, когда отмечается явление иконы Пресвятой Богородицы во граде Казани. О празднике вспоминали, но отмечали уже не соборно, а по домам. В деревне Канлы, которая находится по соседству с селом Киринёвым, жители удмурты (вотяки) были более строги в отношении православного календаря, они чтили праздники, соблюдали посты, были более активны. Екатерина Ивановна отвечает на поставленные Павлом Егоровым вопросы, уносясь в детство. Родственники её, оказывается, тоже приехали в Киринёво из далёкой Гродненской губернии (Белая Русь) в годы первой мировой войны. Мама Екатерины Ивановны осталась одна, когда мужа забрали на войну. Вместе с братом и детьми они бежали из губернии и добрались до Уфы, а оттуда уже попали в Киринёво. Да так и в Киринёве остались. Что ж, Господь помог им выжить и не только им, а мы порой забываем о благодеяниях. Рассказывает дочь Екатерины Ивановны Анна Ивановна Старцева 1950 года рождения. Вот, что она добавляет к рассказу матери. Когда в церкви располагался клуб, то дранкой обивали стены, хотели отштукатурить. Соорудили две голландки. В 60-е годы был клуб. В клуб ходили на танцы, различные мероприятия. Постепенно в клуб перестали ходить. Он стоял без работы. Молодые уезжали в Уфу. С 1970 года в клубе сделали склад. Анна Ивановна заведовала складом. Построили отдельное здание клуба. В 1996 году в церкви (складе) хранились ещё удобрения. Но церковь начала разрушаться. Не дождалась она к себе внимания! На вопрос «Как же жили?» дочь ответила, что старались жить, ездили крестить детей в Уфу, а на Пасху, например, собирались на полянке в селе, красили яйца, но молитв не творили. Она немного оживилась, когда стала называть старинные сельские названия, бытовавшие среди населения: Берёзовая грива, Деревенское озеро, Теренкуль-озеро, Кутеляк-озерки, Елпак-озерки и даже Трактористская поляна. Вспомнила, что улица, где они проживают, раньше называлась Большая дорога. А Екатерина Ивановна предложила переименовать улицу и назвать именем Александра Сергеевича Пушкина. Так и сделали. Многие улицы сохранили прежние старинные названия: Камышинка, Ольховка. Анна Ивановна называет горы, которые окружают село – Кукушкина гора, Большая гора, на которую ходили и ходят за ягодами. Она показывает Вотский конец, ведущий в сторону вотяцкой деревни. С улыбкой называет характерные фамилии села: Токаревы, Климины, Старцевы, Михайловы.  С Анной Ивановной мы обходили старожилов, собирали по крохам воспоминания о церкви и прежней жизни. Конечно, все хотят жить с верой. Конечно, многие тянутся ко Кресту. К кому мы ни заходили, у всех в доме есть иконы и даже божницы. Анна Ивановна вспоминает, что в конце 90-х годов как-то проходила мимо церкви и услышала какой-то шорох в храме. Она подошла поближе и увидела, что житель села Иван Михайлов выламывал доски из пола сцены, где когда-то располагался алтарь. Как потом она узнала, ему доски нужны были для ремонта бани. Дядя Ваня не реагировал на слова и увещевания Анны Ивановны, что нельзя ничего забирать из храма. Это равносильно последующему разрушению храма. Мужчина молча делал своё дело. Потом узнала Анна Ивановна, он отремонтировал баню, но помыться так и не смог – умер. Печальная история простого человека уже в наши дни, когда храмы не разрушают, а восстанавливают. Был нанесён ещё один удар по храму, призванному быть нерушимым оплотом Христовой веры на земле. Но всё-таки жили люди с верой. Как вспоминали опрашиваемые сельчане, вера таилась в отношении к труду. Труженики, труженики и ещё раз труженики. В конце дня по полоскам пыли на ногах, например, считали как много и долго косили в страду. Рассуждая, мы шли по улице. С любопытством на нас поглядывая, из ворот дома № 8 по улице Ольховке смотрела женщина. Мы подошли к ней и представились. Она сразу же согласилась отвечать на вопросы и пригласила нас в дом. Евгения Степановна Гвоздева (в девичестве Михайлова) 1935 года рождения. Родилась в Киринёве, всю жизнь прожила в селе, сохранила в памяти, что знала об истории храма. Более того, зять Евгении Степановны даже изъявил желание восстанавливать церковь на радость хозяйки дома, но не был поддержан районной администрацией. К сожалению, он умер при трагических обстоятельствах несколько лет назад. Евгения Степановна подтверждает, что храм претерпел те испытания, о которых мы узнали: клуб, зерносклад, хранилище химикатов. Долгое время колокольня стояла без колоколов. На колокольню поднимались по винтовой лестнице. А сломана она была или во время Великой Отечественной войны, или сразу после войны. Она даже вспомнила, что в церковь закрывали под замок сельского буяна, больного по фамилии Разин. Ему приносили хлеб и подкармливали его. Церковь была построена без гвоздя. Родители не рассказывали, как громили храм. Ограды не было, вокруг росли деревья. Напротив церкви стояла школа – одноэтажная, деревянная, похожая на барак. «Я помню, – говорит Евгения Степановна, – на стене под куполом оставались росписи. До того, как в ней расположился клуб, крышу не перекрывали». В окнах были, рассказывает она, красивые решётки, которые потом убрали. Трава покрывала двор. Псаломщиком служил Николай Степанович Токарев. На вопрос о том, что происходило в селе в годы гражданской войны, она поведала, что казаки силой забирали людей в свои войска. Дедушка Евгении Степановны Роман Токарев таким образом попал в войска казачьи, но сумел убежать. Сохранилась фотография, на которой он изображен в казачьей форме. Возможно, ему удалось убежать во время боя? Примерно, в сороковые годы в селе обозначилась угроза холеры. Мама Евгении Степановны рассказывала, что миром отвели беду от села. «Мы тогда были маленькие, но понимали, что что-то происходит. Вечером собрались женщины, обернули себя простынями и ночью обошли село. Они шли по Чудской горе, а мы наблюдали за ними с крылечка дома. Такой вот был случай». Когда по православному календарю наступали праздники, то собирались группами, общались. На родник ходили за водой. Что стало с иконами после закрытия церкви, Евгения Степановна не знала. Разговоры о том, что закончилась православная жизнь, обошли её стороной. В село в те годы приезжал священник время от времени, ходил по домам, с ним молились. К ним в дом он заходил, и мама зазывала детей, чтобы совершить молитву. Школу она посещала в Киринёве, а с пятого класса уже ходила на занятия в школу в Ахлыстино. Местечко, где они проживали в селе, называлось Большая гора. Рядом громоздится Кукушкина гора, которая заканчивалась у церкви.  Надеждой заискрился рассказ Михаила Александровича Старцева 1924 года рождения. Крепкая вера раньше жила в селе. История села, равно как и церкви, началась рано – в 18-м веке. По рассказам старших, повествует Михаил Александрович, церковь строили всем миром. Кто руководил стройкой, он не знает. До разрушения церковь твердо стояла на киринёвской земле. Часовни в селе не было. Недалеко от церкви, метрах в 10 от стены, в квадрате 50 метров на юго-восток было захоронение, на котором был установлен надгробный памятник священнику. Памятник сбил некто, совершая пробег на лыжах зимой. На памятнике было написано имя священника. От памятника осталась стойка. Михаил Александрович неторопливо, со знанием дела рассказывает о жизни в селе. На Троицу, на Казанскую с иконами ходили вокруг церкви, по горе на Большую дорогу и славили Христа. Родник в селе есть, но с иконами к роднику не ходили, церковь посещали. У церкви было высокое и широкое крыльцо под 2 метра. Мальчишками лазили на колокольню. Церковь была сложена из отличного бруса. Брёвна были как на подбор. На стене росписей не было. Стены не штукатурились. Как войти в церковь, стоял шкаф, где хранились церковные книги. Потом люди стали брать книги. Кто-то использовал листки книг на курение. После закрытия иконы забирали домой. Среди жителей села нашлась и настоящая защитница храма. Екатерина Архиповна Михайлова, ловкая, активная, она пыталась конкретными действиями пресечь незаконные действия властей. Екатерина Архиповна обрывала верёвку, которой перевязывали колокола, чтобы они не звонили. Она спорила, доказывала… Из местных жителей её никто не поддержал. Так она сражалась против разорения церкви. И удивительно, что советская власть Екатерину Архиповну не преследовала. Видимо, дошли её слова до сердец рьяных поборников атеизма. К разговору присоединилась дочь Михаила Александровича Таисия Михайловна Баникова 1952 года рождения. Она добавила, что у бабушки стояла большая икона на чердаке. На ней был изображен молодой Иисус на зелёном фоне. Что стало с этой иконой, никто не знал. Михаил Александрович уверенно вспоминает, как будто это всё было вчера. На престольный праздник сохранялся прежний распорядок, хотя церковь уже была закрыта. Но то ли власти ослабевали бдительность, то ли, всё-таки, в людях сохранялся страх Божий, но на Казанскую разрешали в первые годы после отмены религии не работать. Кто хотел, тот молился, кто хотел, тот праздник отмечал. «В засуху с иконами ходили, как рассказывала бабушка», – добавила Таисия Михайловна. Михаил Александрович задумался. В алтаре находилась храмовая икона. На службу в праздник икону выносили. Он прекрасно представил, как выглядели иконы в алтаре, на иконостасе. Они были писаны по правилам: имели жёлтую окраску, синюю, сиреневую, зелёную. Закончилась Великая Отечественная война. Приехал Григорий Мартьянов. Колокольня ещё стояла, на церкви и колокольне, кажется, сохранялись кресты. Михаил Александрович вернулся в село из армии. Вот тогда и решили ломать колокольню. Мешала архитектурному виду села двуглавая церковь.  Разрушительные работы начались с того, что стали сдирать тёс. Ограда была деревянная, ворота деревянные. Двор церковный имел размер в 25 соток. На углу стояла караульная сторожка. Рядом стоял дом дьякона. Попы жили в наёмных частных домах. Последний дьякон имел образование, стал попом. До батюшки Танатарова священник жил в усадьбе Аркадьевых. Разногласий в селе по поводу отсутствия попов не наблюдалось. Больной Разин, о котором уже говорилось, сильно не юродствовал, бывало, что и говорил молитву. На этом юродство и заканчивалось. Мужики в селе любили пошутить, пугая попами, вели агитацию.В памяти Михаила Александровича хранится образ церкви. Он отмечает, что в куполе находилось 4 окна, купол представлял собой четверик. В колокольне было 3 окна. В окнах были вставлены старинные решётки. После того как в 1936 году закрыли церковь, священник остался. Священник был очень хозяйственным, смог определиться. Мартьянов ратовал за клуб. В 50-годы сделали клуб. Вехи истории таковы: сначала в церкви после закрытия хранили зерно, затем приспособили здание церкви под клуб, потом превратили в зерносклад. Мартьянов пришёл с войны, не дойдя до победного завершения, был комиссован по ранению. Под его руководством ломали колокольню. Он способствовал открытию клуба и руководил выравниванием крыши церкви. Он пользовался уважением и авторитетом среди сельчан, к его слову прислушивались. Никто в процессе перестройки храма ему не воспротивился. И что интересно, он умер незадолго до престольного сельского праздника Казанской Божией Матери. Он упал и умер недалеко от церкви. Михаил Александрович назвал другую фамилию, которая могла быть связана непосредственно с историей церкви. Радий Емельянович Коровкин. Он живёт в районном центре Кушнаренково. В 90-е годы прошлого столетия он хотел перестроить церковь и превратить в детский сад. Но не стал заниматься перестройкой. Рассказывали, что на земле валялся крест с церковного верха, с храмового купола. Подобрал крест Владимир Лукич Михайлов для себя, сказав: «Подойдёт». Сейчас этот крест стоит на кладбище. Есть разница в длине между крестом храмовым и колокольным. Разница в высоте. Высота до креста на колокольне – 12 метров. На куполе храма – 18 метров. Храмовый крест, обшитый жестью, зацепили тросом и стащили. На вопрос: «Как же жили без храма, без молитвы?» Михаил Александрович ответил, что пресекались молитвы, пресекалось привнесение чего-либо из церковного уклада домой, крещение. Об этом сообщали руководству, вызывали на объяснение. Наверное, всё-таки вера в душе сохранялась, но молитва становилась беззвучной, немой. Посещение храма заменялось трудом, прежнее отношение к иконам, к святыням переносилось на трудовую деятельность. Даже в наши дни, когда был объявлен сбор денег на восстановление церкви в соседнем Ахлыстине, то деньги собирали в Киринёве. В Ахлыстине почти не откликнулись на просьбу, заметила Анна Ивановна Старцева. Село Киринёво имело свой неповторимый облик. Хотя в селе не было кирпичных домов, оно имело красивый вид благодаря крепким, ладным деревянным домам. Во время репрессий в 30-е годы владельцы наиболее богатых усадеб подвергались раскулачиванию и отправлялись в ссылку. Так, например, дом Ивана Васильевича Сёмина увезли в Карагай на мшаник, а сам он с семьёй убежал в город. Названия улиц имеют исторические корни. Дом № 6, в котором проживает Михаил Александрович, находится на улице Ольховке. Улица была образована на стороне, называемой среди жителей Ольховкой. Кукушкина гора или Кокушкина получила название благодаря тому, что один из жителей сильно и, видимо, продолжительное время кашлял. Такой незначительный факт, совершенно бытовой, вдруг стал иметь исторические последствия. Чудская гора получила свое название из-за бытового казуса. На одной стороне горы проживали жители хозяйственные, имеющие свое принципиальное отношение к труду, так как в хозяйстве у них был весь необходимый инвентарь. Чего нельзя сказать о жителях противоположной стороны, у которых даже не было топора. Так вот топорами перекидывались с одной стороны на другую. «Чудаки», – так хочется сказать. Название Вотский конец было таким привычным и понятным, что никогда не обсуждалось и не оспаривалось: направление на деревню вотяков. Были ещё Колтоицкий лог за кладбищем, Широкий лог с родничками за Ореховым (орешник) логом. Здесь проходил Екатерининский тракт, по пути следования которого были выстроены 4 моста. 3 моста сохранились. Перед Медведёровым мост развалился. По Екатерининскому тракту по этапу прогоняли заключенных. О себе Михаил Александрович говорит немного. У него четырёхклассное образование, больше учиться не пришлось. Работал он трактористом, причём механизатором является в нескольких поколениях. В его семье было 8 детей, один ребёнок умер в детском возрасте. От него веет трудолюбием и бережным отношением к семье предков. На таких людях земля держится! После Михаила Александровича мы зашли к Валентине Александровне Михайловой 1939 года рождения. Валентина Александровна работала заведующей клубом. Как нам показалось, она должна была хорошо помнить, как и что в храме располагалось, и что сохранилось от церкви. Но к тому времени церковь уже потеряла свой вид. Как сообщила Валентина Александровна, купола у церкви не было, колокольню она не помнит, росписей в клубе-церкви не осталось. Единственно, что она вспомнила, у батюшки была слепая жена, которая его пережила. И ещё она хорошо помнит, что на похоронах батюшки всех угощали яблоками. В клубе справа находилась будочка, чтобы показывать кино. Налево вверх вела лестница, на месте алтаря располагалась сцена. Раньше в Крещение ходили за водой на родник. Старые люди рассказывали, что в засушливое лето случалось, что ходили с иконами вокруг села, просили дождя. На вопрос: «Не случались ли какие-либо случаи в клубе, не страшно было находиться в клубе?» Валентина Александровна отвечала, что не помнит ничего необычного, и никто, находясь в клубе, не испытывал страха. На окнах были железные решётки. Когда разговор зашёл о старинных названиях, она вспомнила названия мостов «Каменный» и «Железный». У неё в доме на красном месте находится старинная божница с иконами Преподобного Макария и святой Нины Грузинской. Они смотрели на нас с надеждой на возвращение на круги своя и в этом уголке земли российской, где жизнь замерла, остановилась, не будучи в силах более бороться. Воздайте честью по заслугам и памятью тех славных дней. И будет верность нам порукой на счастье наше и детей! P.S. А в это самое время, когда мы ходили по домам в Киринёве, в соседнем селе Ахлыстине под руководством Ольги Санниковой шёл полным ходом субботник по очистке храма. Вместе с приехавшими уфимцами трудились ребята из молодёжного отделения Русского Собора. Местные жители убирались на роднике. Ирина Бакке. Фото Павла Егорова |
