Город можно как книгу читать. Бакал. Часть 1

«Саткинский металлургический завод и храм, расположившийся почти за заводскими воротами, были построены примерно в одно и то же время. Так ведь повелось исстари, что государство и церковь развивались параллельно и в едином направлении.

Развитие человеческого сообщества – что жизнь конкретного человека: минуты вдохновляющего озарения сменяются часами кропотливого, изнуряющего труда. Так происходит и сегодня. Радость от встречи с историей в образе сохранившихся храмов во время поездок сильно омрачается наблюдаемым повсеместно забвением в области знаний об этой истории. Неслучайно старший научный сотрудник Павел Егоров старается по возможности каждую неделю совершать изучающие поездки по Уфимской митрополии, чтобы не упустить время. Мы по крупицам восстанавливаем историю, соединяем прошлое, настоящее и будущее. Уже не одна поездка была предпринята в «Златоустовский рукав», так он называет этот нелепый административно-территориальный выступ.

Город Бакал – город с богатейшими традициями некогда находился на территории Уфимской губернии. Ему и сегодня есть чем гордиться: архитектурой, огромным рудником, неравнодушными людьми.

Ноябрьская поездка в Бакал показала, что пока остаются не раскрашенными некоторые белые пятна в его истории.

Первым пунктом на пути в Бакал стало сельцо Первуха Катав-Ивановского района. Водитель Андрей Сотников мягко подрулил к дому. Когда-то в Первухе находилась церковь. Мы постучали в дом, и на стук откликнулась Первухина (Водолазова) Марфа Константиновна 1934 года рождения. Разговор с ней завязался сразу. Она рассказала:

– У меня родители отсюда. Тот старый родительский дом сохранился. В нём жил брат Григорий Водолазов 1937 года рождения. В семье было 8 детей. Осталось только трое.

К сожалению, мы ничего нового о селе, о церкви не узнали. Она подтвердила, что после закрытия церкви в ней располагался клуб. Церковь закрывали в 30-е годы. Домой никто иконы из церкви не забирал. В селе проживало много молодёжи, и она с удовольствием ходила в клуб. Долгое время в клубе крутили фильмы, организовывали танцевальные вечера. Чем жило село? Жили своим хозяйством. На усадебных участках сеяли хлеб, занимались огородничеством. Отсутствие полеводческого колхозного хозяйства объясняет тот факт, что впоследствии клуб не был превращен в зернохранилище, что зачастую происходило в других селах епархии. Так и жили: фильмы, танцы, на праздники ходили в гости. В селе была одна большая длинная улица. Все сельчане жили как на ладони. Как же верили? На этот вопрос не сразу ответила. Задумалась, застенчиво улыбнулась. Дома молились сами вместе с родными. Она уже не смогла вспомнить свой сельский престольный праздник, хотя называла основные церковные праздники. После закрытия храма детей крестили в Катав-Ивановске. Свою дочь Марфа Константиновна крестила там же. Если из Первухи не выезжали, то крестили определённые бабушки на дому. У села Меседы в лесу жили монахини, там был старообрядческий монастырь. В Меседе тоже жили староверы, поэтому сельчане посещали и церковь, и моленный дом.

А что в Первухе? Жизнь текла как-то своим чередом, никаких чудес не происходило, да и особого рвения к сохранению православной веры не наблюдалось. Видимо, вера умерла с родителями современного старшего поколения. Вспоминала, что родители на Крещение ходили к проруби за святой водой. Они-то церковь посещали, с иконами ходили к роднику, обходили Первуху с молитвами. Последние крестные ходы, наверное, состоялись после Великой Отечественной войны. В последующие годы подобного не происходило. Жизнь стала постепенно затухать. Сегодня мы имеем, что имеем. Первуха на грани исчезновения, школы нет, социальных объектов нету. Даже такой факт имел место в жизни деревни: один из руководящих работников из Трёхгорного построил дом с заходом на церковную территорию, приблизившись к церковному месту, хотя сельчане предупреждали его не делать этого. В скором времени он скончался. Та же участь постигла и его сына. И следующего человека, пытавшегося выкупить церковный участок под строительство коттеджа.

Всё-таки вспомнила Марфа Константиновна, что сначала в селе была построена часовня. С чем связано, что она была перестроена, расширена до церкви – на это ответить не смогла. Церковный колокол впоследствии использовали пожарные. Они поместили его на пожарной каланче, которая располагалась в конце села в сторону Юрюзани. Недалеко от пожарной части находилась лесопилка. Павел Егоров старательно наводящими вопросами направлял ко времени существования церкви. У церкви стены были бревенчатые, росписей не было. Церковь была однокупольная. После закрытия всё церковное имущество, возможно, увезли в Юрюзань. Бабушка Марфа вспомнила старые названия, которые оказались очень звучными и яркими: Зимник, Чернавкино (поляны), Залежи (поляна), Наумкино, Овечья шишка (гора на север), Стан. Сама Марфа Константиновна работала станочницей, эта местность характеризуется наличием деревообрабатывающей промышленности. В печальном настроении мы покидали Первуху. Расположенное в красивейшем месте с историческими традициями село как бы ушло в небытие, в забвение. Оживет ли оно, вдохнет ли Господь в него жизнь?

С такими мыслями мы въезжали в город Бакал, где жители не просто продолжали верить, но и верой крепили свои дела. Мы проехали по улицам города, Город на правах старого друга улыбался нам вечерними бликами солнца. Он словно приглашал в гости, Нам было радостно и приятно вновь встретиться с чистыми и ровными улочками, домами, пережившими времена архитектурных перестроек, людьми, простыми и отзывчивыми.

Мы подъехали к дому Анны Егоровны Карякиной, в девичестве Мартыновой, 1927 года рождения. Дом стоит на высоком месте на улице Лесной. К сожалению, она не ходит, и не смогла выйти нам навстречу. В дом нас ввёл её сын. Бабушка ждала нас и напекла блинов, как в старые добрые времена. За разговором мы с удовольствием лакомились блинами почти по-деревенски. В Бакал наша собеседница переехала в 1959 году. Она рассказала, что в детстве папина мама Прасковья Владимировна приобщала к вере, часто водила в церковь. Жили они в селе Сикиязтамак. Мама родилась в 1908 году, даже пела в церковном хоре, а дома она прекрасно декламировала стихи Лермонтова, Пушкина, Некрасова. У мамы был дядя Михаил Степанович Лысов, который работал в церкви. Мама не дожила 10 дней до 91 года и покинула бренный мир в 1997 году. Но Господь дал ей продолжительной жизни!

Анна Егоровна вспомнила, что батюшка жил в двухэтажном доме, где на первом этаже собирались жители. В советское время нашлись те, кто пытался поглумиться над служителем церкви. Мама поведала Анне, как мучили священника, издевались над ним, затыкали ему рот кляпом, пытали его. Возможно, его звали Савелий Степанович, точно не помнит. Сейчас никто не вспомнит, что ставили ему в вину. Он же неделю лежал без движений, потеряв сознание. Местные жители проверяли, жив ли он, поднося к носу стеклышко. Очнувшись, он не рассказывал, что видел во сне, но продолжал жить вместе с мучителями в одном селе. В Сикиязтамаке же он и умер.

В селе располагались две церкви: православная и единоверческая. Внешне они были похожи, и стояли недалеко друг от друга. Они находились на пологом склоне слева, при въезде в село от деревни Алексеевки. «Наша семья ходила в первую церковь, если заезжая со стороны Лаклов, – рассказывала Анна Егоровна, – церковь была деревянная с крылечком и ступеньками». Другая церковь находилась южнее. Какую из них закрыли раньше, и даже какая относилась к какому направлению – сейчас трудно сказать. Народ больше посещал службы в православном храме. Престольный праздник в селе был Никольский. Анна Егоровна ничего не смогла вспомнить о церковной территории и ограде. Дальнейшая судьба храмов после закрытия ей неизвестна.

В 30-е годы семья покинула село и переехала на хутор Весна. Анне тогда исполнилось 4-5 лет. Семью разместили в доме раскулаченных. Папа её стал работать на железной дороге. Неожиданно наш разговор прервал сын Анны Егоровны. Он принёс из чулана большое пожелтевшее фото на картоне, на котором был изображен уральский город Златоуст с собором. Эта фотография каким-то образом укрепила нас в мысли, что не зря мы ездим по деревням и городам, собирая историю. Как мало мы знаем об истории наших городов! И сколько ещё нам предстоит узнать!

Анна Егоровна, отвечая на вопросы историка Павла Владимировича о Сикиязтамакском Пещерном граде, добавила, что в пещерах этих в гражданскую войну прятались и белые, и зелёные. И что удивительно, слово пещёры говорит необычно: с ударением на ё, что ласкало слух и вызывало улыбку. Дом, в котором живут сейчас Анна Егоровна и её сын, был построен в 1959 году. До этого жили в Покровке. Сруб дома вместе со свёкром привезли в Бакал. Дом построен с учётом горного склона, он небольшой, но удобный. Узкая лестница ведёт во второй этаж. Погреб располагается в стороне от лестницы в закутке от комнаты. Во дворе террасная постройка хозяйственных помещений. В разговоре мы касались разных тем. Рассуждали о карах и чудесах. И бабушка вспомнила, что ей мама рассказывала, какое наказание понёс один житель Сикиязтамака после того, как рубил иконы и жёг их в печи. На молотилке ему затянуло руку, которой рубил, и потом пришлось руку отнимать. На Сикиязке стояла мельница. У многих были свои ульи, пасека.

Все оживились, когда стали записывать старинные названия. Бабушка перечисляла: Светлая поляна, где впадает речка Ай; Имантул-гора, на которой росли в изобилии вишни; Макарушкина гора (ныне находится кладбище)… Мы распрощались с Анной Егоровной, пожелав ей здоровья и долгих лет жизни. Выйдя на улицу, мы залюбовались видом, открывшимся нашему взору. Чистый горизонт, открытые породы, крупные камни – отработанный шлак, и дома, дома, выстроенные в определённом порядке, чтобы удержаться на склоне и жить. Под ногами блестел тот же камень – слань, который крошился и расслаивался. Мы вдохнули свежий, здоровый воздух и продолжили путь. Впереди у нас встречи с другими бакальцами, чтобы продолжить чтение этого города.Ведь Бакальским рудникам в этом году исполнилось 256 лет. История долго ждать не может!

Ирина Бакке