Исследовательская работа в Благовещенске. Николай Калентьев

Записывая воспоминания участников Великой Отечественной войны, жителей города Благовещенска РБ, я узнала одну интересную историю, а рассказал мне её Николай Михайлович Калентьев.

Николай Калентьев живёт с внуком Михаилом. Ветеран Великой Отечественной войны бодр и активен в меру своего возраста, а ведь ему под 90 лет. В летнее время Николай Михайлович с удовольствием себя занимает рыбной ловлей. «Надо обязательно чем-то заниматься, не лениться», - считает он. Мы договорились по телефону о встрече, и в один из летних дней я приехала в Благовещенск.

Было жарко. Солнце щедро одаривало своим теплом, вызывая желание укрыться под сенью деревьев или спрятаться в деревенском доме. Николай Михайлович проживает в простом деревянном доме, ведёт хозяйство, о чём он не преминул сказать с ноткой гордости в голосе. Мы расположились за столом. В комнате было прохладно, что помогало настроиться на продолжительный разговор. Он немного задумался и заговорил:

- Родился я 9 января 1925 года в Благовещенске. Учился сначала в начальной школе, которая называлась «Назёмская».

Увидев удивление на моём лице, он пояснил:

- Назьма – это название местности, что означало наличие оврагов, в которых скапливался навоз. Школа сохранилась, - предваряя мой вопрос, продолжил ветеран. – Но только она не начальная школа, а школа № 3 – неполная средняя общеобразовательная школа. Я помню, как звали учительницу – Евгения Васильевна Мелешникова. Когда я учился в третьем классе, то меня перевели в Котловскую школу, которая является сегодня школой № 2. Учила меня тётя Екатерина Васильевна Калентьева, а уж потом после пятого класса перевели в среднюю школу, и классным руководителем у меня была Александра Васильевна Фролова. В этой школе я доучился до 10 класса.

Я слушала Николая Михайловича, старательно записывала и про себя думала. Что же это за поколение? Удивительное поколение! Выиграли войну, с радостью учились, от души работали, жили очень просто, без претензий и продолжают жить по своим стандартам, не крича о своих достижениях, сохраняя умеренную скромность и спокойствие. Даже помнят имена первых учителей. Сейчас спроси у молодых, как звали первую учительницу, вряд ли, кто вспомнит.

Николай Михайлович во время разговора прохаживался по комнате, не садился. Видимо, так легче было удержать мысль, не потерять нить повествования. Я не перебивала, записывала, что говорил собеседник, а когда наступала пауза, то поглядывала в окно и любовалась видом приусадебного участка. Он вспоминал 1942 год, как будто это было вчера.

- У меня был дружок. Звали его Виктор, Виктор Андреевич Корнейчук. Его отец работал начальником почты. У Вити была особенность: он на слух знал азбуку Морзе. А выучил он азбуку самостоятельно, проводя время с телеграфистами, когда приходил к отцу на работу. Вот и в тот день мы сидели во дворе почты и ждали отца Вити. Неожиданно заработал телеграфный аппарат. Витя с лавочки бросился к раскрытому окну и уловил содержание передаваемого сообщения. В сообщении говорилось, что необходимо послать двух учеников, не закончивших школу, в Башвоенкомат для отправки по определённому адресу. Никого поблизости не было, и мы решили, что можем воспользоваться такой возможностью попасть на фронт. Доставив сообщение в Башвоенкомат, мы предстали перед глазами военкома и получили заветное одобрение нашему желанию. Заручившись официальным предписанием с печатью, нам удалось убедить родителей, и мы отправились на станцию Абдуллино близ Оренбурга.

Так, Николай Михайлович с другом попал во Вторую Московскую военную авиационную школу. Они надели военную форму и стали курсантами школы. Срок обучения военным наукам был укорочен до трёх месяцев. И уже в том же 1942 году Николай Михайлович авиационным механиком специальных служб был направлен на стажировку в действующую авиационную часть в истребительный полк, который дислоцировался в Харькове в расположении 1 Украинского фронта. В 1943 году он вновь вернулся в школу для сдачи государственного экзамена. В звании «старший сержант» Николай Михайлович окончил школу и получил специальность «механик авиационных приборов и кислородного оборудования». А дальше началась военная служба. Он получил назначение в 807 штурмовой, впоследствии Гвардейский, Севастопольский полк. Николай Михайлович горел желанием бить фашистов в небе, но судьба распорядилась по-своему. Старший механик авиационных приборов Николай Калентьев прибыл в полк, который находился в составе авиационной эскадрильи под командованием Героя Советского Союза майора Хеталишвили. Николай Михайлович встрепенулся, зашагал по комнате и вновь заговорил:

- С этим командиром мы воевали в составе 11 Украинского, 1 Прибалтийского, 11 Прибалтийского и 111 Прибалтийского фронтов. В 1945 году в городе Броды, что на Западной Украине, закончили войну.

На словах прозвучало как-то обыденно, словно на войне не было смертей, не было потерь. Он улыбнулся, как будто хотел извиниться за краткость и немногословность. Настала моя очередь задавать вопросы. Он не оставил без внимания ни один вопрос. Николай Михайлович вспоминал военных друзей, военные будни, победы и потери. Он – интересный собеседник, умеет выделять главное и подмечать необычное. После войны с победой он вернулся в родной Благовещенск. Ветеран посвятил меня и в последующие события уже мирной жизни.

Он продолжал вспоминать:

- Я начал работать инструктором организационного отдела районного отдела партии. Приходилось ездить по району, встречаться с жителями, участвовать в разрешении различных ситуаций. Ситуации касались рабочей дисциплины, высказывались личные просьбы и обращения граждан, на которые мы обязаны были реагировать. Случилось так, что председателя колхоза имени Димитрова села Удельный Дуваней Благовещенского района обвинили в растрате строительных материалов. Я прекрасно помню его. Его звали Фёдор Васильевич Брыкин. Так, вот он по душевной простоте отдал батюшке из церкви деревни Сорвиха два мешка цемента. Тогда были сложности со строительными материалами. Батюшка, чтобы его не уличили в краже, написал накладную на приобретение этих мешков. Ничего страшного не произошло, но кто-то написал об этом факте секретарю районного отдела партии. История грозила стать достоянием района и мне поручили разобраться в данной ситуации. Я еду в деревню Сорвиха, чтобы переговорить с батюшкой. Он, занятый делами, поручает меня своему заместителю, который приносит мне для ознакомления Книгу регистраций крещений. Листая страницы, я обнаруживаю требуемую накладную и изымаю её. Возвратившись в отдел, докладываю, что ничего подобного не происходило. Фёдор Брыкин, мол, ни в чём не виноват. Так, всё быстро и разрешилось. Позднее я встретился с Фёдором Васильевичем и отдал ему ту злополучную накладную. И такое случалось.

Глядя на Николая Михайловича, я улыбнулась. Он рассказал обо всём настолько естественно и непринуждённо, как будто по-другому и не могло быть.

Ирина Бакке.