Памяти уфимского краеведа Георгия Гудкова

В причтовом доме Сергиевского храма Уфы собрались уфимские краеведы, журналисты, библиотечные и музейные работники. Встреча была приурочена столетию со дня рождения замечательного уфимского краеведа Георгия Фёдоровича Гудкова (1916-1995).

Своими воспоминаниями о встречах с «душой уфимского краеведения» поделился Павел Егоров, историк ГБУК НПЦ МК РБ и храмов Уфимской губернии.

Павел Егоров с 1990 по 1995 гг. был знаком с Георгием Фёдоровичем, часто встречался с ним и сохранил о нём самые светлые и тёплые воспоминания. Как рассказал Павел Егоров, Георгий Фёдорович Гудков был уникальным человеком. Будучи рождённым в обычной, мещанской уфимской семье, не получив исторического или филологического образования, он сумел закрепить за собой авторитет краеведа с научным подходом. Любые исследования он анализировал и проверял с научной точки зрения, находя историческую аргументацию в архивах России. Фактически он обосновал и создал теорию науки краеведения, это был наш местный «академик Лихачёв». Не имея достаточного времени для работы в республиканском историческом архиве в рабочие дни, он каждый день умудрялся приходить в читальный зал, чтобы буквально за 10-15 минут до закрытия, проштудировать предоставленные архивные материалы со всей тщательностью и вниманием. Его творческий потенциал проявился в полной мере, когда краевед вышел на заслуженный отдых.

Павел Егоров вспоминал, как бережно он относился к полученной информации. Его квартира была заставлена шкафами и стеллажами с ящиками и представляла собой сплошной картотечный ряд по истории улиц, домов, персоналий, событий. Всего у него было до 400-т тысяч карточек. Всё, что имело исторический интерес, хранилось в его домашнем архиве.

В сферу исследовательских интересов замечательного краеведа был включён весь Южный Урал, если можно так выразиться. Георгий Гудков изучал Уральские заводы, обеспечившие развитие металлургической промышленности, думал о спасении уфимских домов, представляющих образцы деревянного зодчества и усадебной архитектуры губернского города, стремился приумножить память Сергея Аксакова, классика русской литературы, и других ярких представителей дворянства и уфимской интеллигенции. Его занимали самые разные вопросы. Так, он искал ответ на вопросы: «Где стоял до 30-х годов памятник заводовладельцу Дашкову в Благовещенске? И какова история существования сада кондитера Константина Торшинова в годы НЭПа по улице Чернышевского, что на месте гостиницы «Девон»?» Георгий Фёдорович открыл уфимцам молодого Фёдора Шаляпина, чей певческий дебют состоялся в нашем городе.

Дом на улице Крупской (Жандармской), 26, в котором прошли детство, юность, зрелость Георгия Гудкова, тоже имел своё мемориальное значение, но, к сожалению, сохранить его не удалось. Дом был снесён в череде соседних старинных домиков под строительство новой «элитной» застройки этого квартала. При сносе дома в чердачной пыли Павел Владимирович спас несколько школьных тетрадей, которые вёл не только Георгий Фёдорович, но даже его отец.

Ещё одна особенность отличала Георгия Гудкова. Это удивительный стиль его речи. Он всегда стремился к правильному ударению в фамилиях: не Зайковы, а купцы Зайковы (ударение на «а»), не Блохин, а книгоиздатель Блохин (ударение на «о»). Он говорил: «не надо, а надобно, не вряд ли, а едва ли». Красиво и ласкает слух!

Ирина Бакке