Ангел Хранитель как личность и проблемы его изобразимости (В.С.Кутковой) |
| 22.06.2010 г. |
|
Изображения Ангелов можно встретить уже в римских катакомбах, правда, без привычных крыльев. Хотя крылатые существа известны даже в доантичную эпоху. Однако в раннехристианских памятниках отсутствуют изображения Ангела Хранителя. Та его иконография, которая распространилась с XVI - XVII столетий в России, обычно представляет нам "юношу, облаченного в белый хитон, иногда в тунику и гиматий, или плащ, главные атрибуты - крест и обнаженный меч". Сколько мы ни искали, но так и не обнаружили иконографию Ангела Хранителя в 11-вековом византийском искусстве, основополагающем для православного мира. Тот "страж храма" из константинопольской Софии, о котором упоминает о. Георгий Флоровский, является, по мнению В.Н. Лазарева, Архангелом Гавриилом, что значительно больше походит на правду. Мерило и зерцало в руках свидетельствуют: перед нами - кто-то из Архангелов, но не "страж храма". Силы небесные живописали достаточно часто, но не Ангела Хранителя. Это интересно. Поскольку возникает справедливый вопрос: если молитва, которую вычитывают православные в утреннем правиле ("Святый Ангеле, предстояй окаянной моей души..."), написана преп. Макарием Великим в IV веке, а канон Ангелу Хранителю составлен митрополитом Евхаитским Иоанном Мавроподом в XI столетии, то к какой же иконе обращались молящиеся? Вызывает недоумение фактическое отсутствие литературы по обозначенной теме. Отдельные авторы ее затрагивают лишь описательно. Не проблемно. А иногда и ошибочно: об одной такой статье известного советского искусствоведа мы уже высказывались в периодической печати. Поскольку все, кроме Бога, имеет свое начало, - требуется выяснить: когда, по учению Церкви, к человеку приставляется Ангел Хранитель? Начиная с Тертуллиана и Оригена, ещё первохристианские авторы давали самые разные ответы. Но заключительная молитва канона Ангелу Хранителю говорит совершенно однозначно: "от святого крещения" - нового рождения водой и Духом... Причем песнь 7 этого канона указывает и на какой срок: "от Бога дарованного ми во веки", то есть Ангел Хранитель сопровождает каждого христианина от св. крещения и до окончания земного пути, но и после, "в страшный же час смерти неотступен буди ми, благий хранителю мой, <...> егда имам преходити воздушная мытарства" (молитва акафиста Ангелу Хранителю), так как усопшего "обычно сопровождают два ангела <...>. Обязанность этих ангелов (Ангела Хранителя и встречного ангела. - В. К.) - сопровождать душу умершего на его пути в загробную жизнь". И на Страшном Суде Ангел Хранитель будет предстательствовать пред Христом, моля о прощении хранимого им человека, и в случае прощения - становится последнему неразлучным другом в вечности. Бытует мнение, что тот друг и Ангел есть святой, имя которого мы носим. Отсюда, мол, именины и называются днем Ангела. Это явное заблуждение. Оно легко опровергается утренним правилом: одна молитва вычитывается Ангелу Хранителю - совершенно другая - святому, во имя которого крещен христианин. Нет, лик Ангела Хранителя от смертных людей скрыт. Зримо он открывается лишь в момент разлучения души с телом. Уже одного этого достаточно для отрицательного ответа на вопрос: "Имеет ли право на существование иконография Ангела Хранителя?". В противном случае иконописец должен был бы умереть и воскреснуть... Да и коль воскреснет, то он изобразит только своего Ангела. Где гарантии, что его Ангел одинаков хотя бы визуально с Ангелом каждого из нас? Этот вопрос правомерен даже к святым, которые воочию видели своих Хранителей. Ведь если "неизвестно, являются ли Ангелы единосущными друг другу, возможно, что каждый из них - особое творение Божие, особый духовный мир", - тогда насколько актуальней ставить вопрос об "ипостазировании" Ангелов: есть ли наш Хранитель некая функциональная сила, безликая, а точней, однообразная и трансцендентная - или все-таки конкретная личность, призванная к служению? Разговор о категориальном анализе личности - трудный; тут все держится на еле уловимых тонкостях. И в человеке ведь различие природы и личности уловить не легче, чем различить единую природу и трех Лиц в Боге. "Мы привыкли считать эти два выражения - личность и индивид - почти что синонимами, - пишет В.Н. Лосский, - мы одинаково пользуемся и тем и другим, чтобы выразить одно и то же. Однако в известном смысле индивид и личность имеют противоположное значение; индивид означает извечное смешение личности с элементами, принадлежащими общей природе, тогда как личность, напротив, означает то, что от природы отлично". В области данного различения христианство пришло к новым понятиям. Как пишет архимандрит Киприан (Керн), "личность не была раскрыта в древнем языческом мире. Поднявшаяся на вершины философского сознания эллинская мысль не нашла даже выражения для личности, что особенно остро сказалось в период тех богословских споров, которые велись вокруг тринитарного и христологического догматов. Христианство обосновало божественное происхождение личности. Тринитарные споры дали богословский фундамент для человеческой личности, осознав Лицо, Ипостась в Божестве. Греческий язык в творениях своих высших философских умов - Платона и Плотина - удовлетворялся местоимением εκαστος, "каждый", характеризуя его членом: ο εκαστος, то есть таким образом придавая ему строгую индивидуальность. Но всё же это оставалось только местоимением, то есть чем-то, что "вместо имени". Только богословие понятия Ипостаси, как самостоятельного "бытия в себе", было способно заполнить в языке ту пустоту, которая в современном словаре заполняется словом "личность". Это не только "индивид" как "часть вида", как "порождение биологического родового процесса", как что-то смертное, как какой-то "номер" натуралистического ряда, нечто нецельное, вполне повторимое. Личность есть отпечаток божественного Лица, творение Божие, а вовсе не порождение рода. Личность духовна и принадлежит духовному миру прежде всего. Это высшая ценность духовного бытия. Ко всем этим различиям между индивидом и личностью, так ярко осознанными в философии Бердяева, следует прибавить его же замечание о том, что "человек не есть дробная часть мира, в нём заключена цельная загадка и разгадка мира" (О назначении человека. С. 50). Человеческая личность не есть произведение общества или природного мира, или даже рода и семьи. Каждый человек есть в духовном смысле непосредственное создание Божие. Поэтому человек и не зависит в своём происхождении от целого, от рода или мира. Человеческий дух выше и шире, а главное, первичнее и рода, и общества, и мира. Не эти содружества породили дух человека, и потому этот дух и не есть часть рода, общества и мира. Наоборот, он их охватывает, приемлет или отвергает. Род и общество состоят из человеческих индивидов, но дух человека, его личность не есть составная часть рода и общества. Человеческий дух может от них зависеть, насколько это ему угодно, но он ни в коем случае не является собственностью этих общественных организмов и их работ. Личность - выше общества, первичнее его, важнее его. Кроме того, личность - неповторима и не может быть заменена другой "такой же" личностью. "Такой же" личности вообще не существует. Существуют "такие же" оттиски, отпечатки, серийные номера как произведение какой-то машины, но всякая личность, сколько бы миллиардов их ни породил исторический процесс, есть единственная". В.Н.Лосский продолжает: "В нашем настоящем состоянии, сами будучи индивидами, мы воспринимаем личность только через индивид. Когда мы хотим определить, "охарактеризовать" какую-нибудь личность, мы подбираем индивидуальные свойства, "черты характера", которые встречаются у прочих индивидов и никогда не могут быть совершенно "личными", так как они принадлежат общей природе. И мы, в конце концов, понимаем: то, что делает его "им самим" - неопределимо, потому что в его природе нет ничего такого, что относилось бы собственно к личности, всегда единственной, несравнимой и "бесподобной". Здесь тайна, происходящая из неограниченных творческих способностей Создателя мира. Она не имеет измеримых "параметров". Существуют ли способы и величины, чтобы измерить тайну? Но у тайны есть своя антиномия - "индивидуальные свойства". Отсюда возникает понятие "индивидуальность" - совокупность качеств, выражающих сущность отдельного индивида. Человеческая индивидуальность - безусловная экзистенциальная ценность от Бога. Она не отвергается, а включается в Соборное единство; чем и объяснимо требование "портретного сходства" от изографа при живописании иконы того или иного святого, "ибо почитание (воздается иконе) не постольку, поскольку она отстает от сходства (с первообразом), но поскольку она представляет подобие (с ним)", - поясняет св. Феодор Студит. Само слово εικων "образ" восходит к εικω "имею сходство, похожу". Иконописные подлинники полны указаний типа "пастырь, седой, борода Иоанна Богослова", "округло лице, яко же и Матери Его", "власы Николины" и т.п. Умелая кисть мастера, водимая Творцом, каждый раз из совокупности таких сравнительных черт создает единственный и неповторимый образ человека - личность, что подтверждается и надписью на иконе: это свт. Василий Великий, а не свт. Григорий Богослов. Потому в древности образ сначала одобрялся духовными лицами и потом уже освящался надписью (чина освящения, какой известен сегодня, до XVII в. не существовало: считалось, что икону освящает именно надпись; да и сегодняшний чин освящения есть только акт одобрения, и не больше). Дальше Лосский говорит, что Ангел и человек - "существа личностные", но человек, для известного богослова, "полнее, богаче, содержание ангельских духов", ибо он поставлен "на грани умозрительного и чувственного" и потому "причастен всем сферам тварной вселенной". Отсюда, как видим, личность Ангела и личность человека существенно разнятся, хотя и Ангел, и человек созданы по образу и подобию Божию. Антропология св. Григория Паламы свидетельствует, что Ангел, уступая в совершенстве образа, превосходит человека в подобии. По Лосскому, "личность, утверждающая себя как индивид и заключающая себя в пределах своей частной природы, не может в полноте себя осуществлять - она оскудевает". Ничего такого нет у Божиих Ангелов, ибо они "насыщаются Божественной благодатью и передают ее остальному творению". Само созерцание Божества, насколько это для них возможно, служит им пищей, как точно излагает православное учение преп. Иоанн Дамаскин. http://www.pokrov-forum.ru/science/angel/text_angel/ Продолжение следует |
